По возвращении в Америку мы с Зией основали «Единый мир», это было как раз то, что нужно. Я люблю свое дело. Быть может, оно и сродни экстремальным видам спорта, однако есть в нем и нечто очень человеческое. И это мне нравится. Я люблю своих пациентов, но держу между ними и собою дистанцию: холодность необходима – она тоже часть моей профессии. Я менее всего равнодушен к подопечным, но ведь они уходят – и острое чувство любви смешивается с безымянным чувством выполненного долга.

Сегодняшний пациент – довольно сложный случай.

Мой святой, мой заступник – а заступники в восстановительной хирургии есть у многих – французский исследователь Рене Лефор. Он швырял с крыши таверны трупы таким образом, чтобы они падали затылками – это помогало ему увидеть естественный узор лицевых мышц. Уверен, подобные эксперименты производили сильное впечатление на дам. Проделывал он и другой опыт – сбрасывал всё большие тяжести на череп мертвеца, чтобы определить меру сопротивляемости челюстной кости. Сегодня его именем названы некоторые характерные травмы, вернее – три стадии одной травмы.

Мы с Зией еще раз посмотрели снимки. Не вдаваясь в детали, скажу: линия перелома у нашего восьмилетнего пациента соответствовала типу «Лефор-3». При желании я мог просто снять с мальчика лицо, как маску.

– Автомобильная авария? – спросил я.

Зия кивнула.

– Отец был пьян.

– О Господи. Ну, с ним-то, естественно, все в порядке?

– Помнит даже, что пристегнулся.

– А сына, конечно, не пристегнул?

– Слишком много возни. Оно и понятно: если часто подносить бутылку ко рту…

Наши с Зией жизненные пути начались в разных местах. Как поется в шлягере семидесятых «Братец Луи», Зия чернее черного, а я белее белого (кожа у меня, по определению Зии, цвета рыбьего брюшка). Я появился на свет в родильном доме «Бейт-Израэл», в Ньюарке, и вырос в пригородном районе Каслтона, штат Нью-Джерси. Зия родилась в грязной деревушке неподалеку от Порт-о-Пренса, столицы Гаити. Во время правления Папы Дока ее родители стали политическими заключенными. Подробностей не знает никто. Отца казнили. Мать выпустили, но с переломанными костями. Она схватила дочь в охапку и бежала из страны на том, что условно можно назвать плотом. Трое пассажиров по дороге погибли. Зия с матерью уцелели. В конце концов, они добрались до Бронкса, где нашли приют в подвальном этаже салона красоты. Здесь они изо дня в день только и делали, что подметали волосы, а те были повсюду. Волосы прилипали к одежде, коже, забивали горло, оседали в легких. Зия вечно жила с ощущением того, что во рту у нее что-то постороннее и избавиться от этого никак нельзя. И поныне, когда Зия нервничает, ее пальцы невольно тянутся к языку, словно она хочет избавиться от волоска, стереть память о прошлом.

Закончив операцию, мы устало присели на скамейку. Зия распустила тесемки на марлевой повязке, и та упала ей на грудь.

– Вроде все порядке, – сказала Зия.

– Аминь, – согласился я. – Как твое вчерашнее свидание?

– До сих пор мерзкий привкус во рту. Не в буквальном смысле.

– Сочувствую.

– Мужчины такие подонки.

– Мне ли не знать.

– Я в отчаянии. Подумываю о том, чтобы снова начать спать с тобой.

– Фи, женщина, соблюдай правила.

Улыбка у Зии была ослепительная. И фигура великолепная. Ростом почти в шесть футов, скулы настолько высокие и острые, что, казалось, еще немного, и кожу пропорют.

– Когда же ты будешь снова встречаться с женщинами?

– Я встречаюсь.

– Да нет, я имею в виду встречи в постели.

– Не все же женщины такие доступные, как ты.

– Очень жаль. – Зия шутливо ущипнула меня.

Однажды мы переспали, оба понимая, что второго раза не будет. Собственно, так мы и познакомились. Это было, когда я учился на первом курсе медицинской академии. Ну да, случайное свидание. Таких свиданий у меня было предостаточно, и только два не прошли бесследно. Одно привело к катастрофе. Другое – с Зией – положило начало отношениям, которыми я всегда буду дорожить.

Было восемь вечера, когда мы наконец сняли перчатки и, погрузившись в машину Зии (крохотный «БМВ»), отправились на Нортвед-авеню за продуктами. В магазине, толкая перед собой тележки, мы переходили из секции в секцию. Зия болтала без умолку. Мне нравится ее болтовня. Она бодрит меня. В мясном отделе Зия остановилась у прилавка с деликатесами и сдвинула брови.

– Ну что там? – осведомился я.

– Ветчина «Кабанья голова».

– Ну и что?

– «Кабанья голова», – повторила Зия. – Что за гений торговли придумал такое название? Слушай, у меня идея. Давай дадим какому-нибудь из наших швов имя самого отвратительного из животных, вернее – его головы.

– Так ты же всегда эту «Голову» и берешь.

Зия задумалась:

– Ну да, похоже на то.

Мы встали в очередь к кассе. Зия выложила на транспортер покупки. Я тоже опорожнил тележку. Зазвенел кассовый аппарат.

– Проголодался? – спросила она.

Я пожал плечами:

– Да, не отказался бы что-нибудь перехватить у «Гарбо».

– Ну так пошли. – Зия вдруг перевела взгляд куда-то мне за спину и резко остановилась. – Марк!

– Да?

– Нет, показалось. – Она махнула рукой.

– Что показалось?

По-прежнему глядя мне за спину, Зия повела подбородком вперед. Я медленно повернулся и сразу почувствовал стеснение в груди.

– Я видела ее только на фотографиях, – начала Зия, – но вроде это…

Я с трудом кивнул.

Это была Рейчел.

Перед глазами у меня все поплыло. Это неправильно, так не должно быть. Умом я прекрасно понимал это. Мы порвали много лет назад. И теперь, по прошествии времени, мне бы следовало задумчиво улыбаться. Следовало бы испытывать легкую ностальгию по временам, когда я был молод и наивен. Но – ничего подобного. Рейчел стояла в десяти шагах, и на меня обрушилось прошлое. Оказывается, годы не притупили чувство, оно все еще жгло, прожигало насквозь.

– Что-то не так? – раздался голос Зии.

Я покачал головой.

Если вы считаете, что у каждого есть только одна родственная душа, только одна настоящая любовь, то поверите: рядом, через три кассовых коридора, под объявлением «Срочное обслуживание! Пятнадцать и более наименований» стояла именно такая. Моя.

– Я думала, она вышла замуж, – сказала Зия.

– Так оно и есть.

– А кольца не видно. – Зия сжала мне запястье. – Не слабо, а?

– Да, в этом городе не соскучишься.

– Знаешь, что это напоминает? – Зия щелкнула пальцами. – Ту старую дешевую пластинку, которую ты так любил проигрывать. На ней записана песенка о том, как бывшие возлюбленные случайно сталкиваются в магазине. Как, бишь, она называется?

Когда мы познакомились – мне было девятнадцать, – Рейчел меня не особенно заинтересовала. Даже не показалась симпатичной. Но как скоро выяснилось, мне нравятся женщины, которые открываются не сразу. Появляется такая, ничего вроде собой не представляет, а несколько дней спустя вдруг скажет что-нибудь или голову как-то повернет, и – все, пиши пропало. Словно под автобус угодил.

И вот сейчас у меня было точно такое же ощущение. Рейчел изменилась, но не сильно. Годы слегка обострили черты, неброская красота сделалась более определенной, но, как ни парадоксально, и более нежной. Рейчел похудела. Темные, с синеватым отливом, волосы были стянуты в конский хвост. Большинство мужчин любят свободные женские прически. Но мне всегда нравилось, когда волосы подобраны – тогда скулы и шея бросаются в глаза, особенно если они такие, как у Рейчел. Сейчас на ней были джинсы и серая блузка. Ресницы опущены, на лице столь знакомое мне сосредоточенное выражение. Она пока не замечала меня.

– «Опять как в старину», – сказала Зия.

– Что?

– Да я все про песенку о возлюбленных, встретившихся в магазине. Ее пел Дэн-как-там-его. «Опять как в старину» – название.

Рейчел извлекла из бумажника двадцатидолларовую купюру, протянула кассиру, подняла взгляд – и увидела меня.